Что делать, если родилась принцессой, а потом, вдруг, стала старушкой?
И не воображайте, что это – плавный переход. Да, сначала, лет с тридцати (или с сорока, это уж кому как повезет) считаешь морщинки, седые волосы в шевелюре, наблюдаешь изменения и тебе кажется, что перемены наползают медленно и постепенно.
А потом, лет через десять-пятнадцать-двадцать, совершенно неожиданно, из зеркала в ванной на тебя глядит старушка. Ты силишься найти прежнюю принцессу и не находишь, хотя совершенно точно знаешь: она там есть. Ты чувствуешь ее. Но уже не видишь.
Так случилось с нашей мамой. И не то, чтобы она как-то вдруг и резко постарела. Хотя, конечно, постарела. Что делать? Время никого не щадит. Да и шестьдесят пять – возраст не юный. Просто она неожиданно стала видеть в зеркале не привычную себя – женщину если и не молоденькую, то и не старенькую, а незнакомую морщинистую бабушку.
Повторюсь, чтобы вы меня поняли: это было не изменение лица, а изменение взгляда. Ведь все мы видим то, что хотим видеть. У кого-то это получается хуже и объективная реальность все-таки худо-бедно воспринимается, а у кого-то просто отлично. Особенно, когда зрение слабеет, а желание (и привычка) видеть себя молодой достаточно сильное. У нашей мамы получалось здорово. Почему она вдруг прозрела – загадка. Но факт остается фактом: старушка появилась и в ее зеркале.
.
Мы – ее дочери – были оповещены тут же. Мама позвонила в слезах сначала мне, а потом и моей младшей сестре-Люсе и рассказала, что жизнь ее кончена, на улицу она в таком виде больше не выйдет никогда, и пусть мы принесем ей продукты, купим шторы поплотнее и лампочки послабее, а потом оставим ее с ее горем один на один.
Люська примчалась ко мне и мы начали составлять план спасения родной матери.
Вы наверное уже поняли, что мама у нас – женщина специфическая. Когда-то она закончила Институт Культуры, то ли, как режиссер народного театра, то ли как хоровик. Но не проработала ни дня, так как вышла замуж за папу, человека уже немолодого, состоявшегося и весьма, как тогда говорили, заслуженного.
Вскоре родились мы – сначала я, а через два года Люська, и мама уже окончательно осела дома, организовывая папин и наш досуг.
С этим она справлялась блестяще. Мы постоянно ездили то на море, то в горные санатории, а когда стало возможно выезжать заграницу, объездили всю Европу вдоль и поперек. В Москве мы ходили на все театральные премьеры и вернисажи, а иногда, даже ездили посмотреть какой-нибудь особо примечательный спектакль или выставку в другие города, а то и страны.
Так прошло наше детство и институтские годы. Потом папы не стало. И мы остались одни в огромной квартире на Тверской. Но ненадолго. Сначала Люська, а чуть позже и я выскочили замуж и съехали.
А мама так и ходила по театрам и выставкам, много путешествовала, иногда занималась внуками и проживала папино наследство ни в чем не нуждаясь. Мы любили ее и радовались, что она устроила свою жизнь и получает от нее удовольствие. И тут вдруг такое.
Прежде всего мы с Люсей порадовались, что это мамино просветление не застало ее лет двадцать назад, когда быть пожилым (не говоря уж про старость) было просто неприлично. Слава Богу, сейчас, когда люди доживают до весьма преклонных лет и смерть в восемьдесят воспринимается как несправедливо ранняя, есть не только мода для людей в возрасте, но и модели, выходящие на подиум и в шестьдесят, и в семьдесят и чуть ли не в девяносто. Да и медицина с косметологией шагнули далеко вперед и добились многого.
Идею о пластическом хирурге мы отвергли. Мама была женщиной здоровой и гордящейся тем, что к врачам обращалась крайне редко. Но мы-то знали, что она просто их (врачей) боится и ни за что не согласится лечь под нож без угрозы для ее жизни. А вот путь косметологических процедур показался нам заманчивым. Тем более, что и я, и сестра уже давно и постоянно посещали, находящийся недалеко от маминой квартиры, салон Zengo, и нам там очень нравилось.
Для мамы это должно было стать новым опытом. Парикмахер и маникюрша ходили к ней домой, а всяческие процедуры она не понимала и даже посмеивалась, когда мы при ней говорили о них. Но мы решили рискнуть.
Накупив продуктов и тусклых лампочек, мы отправились к ней. Каково же было наше удивление, когда прямо с порога наша скептичная мать принялась взахлеб уговаривать нас отвести ее в Zengo. Пришлось немного остудить ее пыл и объяснить, что чуда не произойдет. Конечно, после процедур она будет выглядеть моложе и уж точно ухоженней, но вернуть в зеркало юную принцессу не удастся. «Ничего, - уверила нас мама, - что будет, то и будет, но пусть хоть попробуют»!
Сказано – сделано. Мы записались к косметологу, массажисту, стилисту и ко всем до кого дотянулись и отвели нашу новоявленную старушку к специалистам.
Она осталась страшно довольной. Ходит теперь в салон каждую неделю, выглядит хоть и не юной феей, но прекрасно. Слегка изменила гардероб. И, самое удивительное, отказалась от краски для волос. Немного тонирует седину и осваивает новый для себя возраст даже с некоторым азартом.
Теперь у нас с сестрой только две проблемы: мама постоянно грызет нас за то, что не отвели ее в салон на десять лет раньше (как будто мы не предлагали) и жалуется на наплыв новых поклонников. Но это, мы думаем, чистое лукавство. Ей всегда хотелось нравиться. А кого она теперь видит в зеркале мы не знаем, но явно кого-то приятного.